Пресса/ по годам/ 2007

Поцелуй Шарапова и Жеглова. PRS.RU

Художник Дмитрий Врубель рассказывает PRS о своих впечатлениях от выставки Третьяковской галереи "Соц-арт. Современное политическое искусство России", завершившейся недавно в Париже.

Дмитрий Врубель: Я сам не ожидал, что так все получится. Мы туда приехали со спонсорами - фонд "Общество поддержки художников". Они и здесь измучились, поскольку в их планы не входил столь чудовищный скандал. И я боялся, что они в какой-то момент скажут, что не надо им никакого современного искусства, если вокруг него такое творится. Поэтому я смотрел в Париже на вернисаж еще и их глазами тоже. Это же не просто выставка в Париже, это FIAK, это чуть ли не триста галерей со всего мира. И чтобы быть в центре этого всего, да еще людям из России, это очень круто. Я наблюдал, как в течение трех дней у нас был VIP-вернисаж, такого в Москве не бывает.

PRS: Скандал пошел на пользу?

Д.В.: Назовем это промо-акцией. А все эти разговоры, что министра культуры Соколова подставили... Тогда можно объяснить интерес к Советскому Союзу тем, что в 1917 году Ленина тоже подставили. Развели старичка, и он совершил переворот. Если бы Соколов сказал, что не нравится ему это искусство, сказал бы, дескать, это позор России, — одно дело. Но когда он сказал, что сделал все, чтобы не пустить трейлеры с выставкой в Париж, это совсем другое. Чудовищная глупость! Стоит такой Соколов, не пускает трейлеры... И маразм в том, что они реально простояли на границе три дня. По каким-то таможенным причинам, вполне банальным. А Соколов напротив создал великолепный контекст для показа выставки. Ведь выставка состоит из двух частей, "Соц-арт" и "Современное политическое искусство России". Вот и выяснилось, что политическое искусство имеет еще и такую составляющую - присутствие чиновников, которые молотят какую-то чепуху. Весь мир уже признал, что грузовики с искусством не надо останавливать. С оружием, с наркотиками нужно, а с искусством - нет. И то, что так мобилизовалась артистическая общественность, журналисты, обнадеживает. Все объединились, путинские, антипутинские - полное единодушие.

PRS: Если я вижу на картине грустного Абрамовича, прислонившегося к березке, мне и смешно, и есть, о чем подумать. А когда я вижу целующихся милиционеров, при этом знаю и вижу, что один из персонажей - переодетая девушка, мне становится скучно. Мне обидно, что интерес вызывают они, а не работы какого-нибудь трудолюбивого и талантливого живописца.

Д.В.: Это серьезная работа. Она же называется "Эра милосердия"! На мой взгляд, картина посвящена замечательному сериалу "Место встречи изменить нельзя". И второй план, скрытый "Синими носами", это тема любви. Не любви Шарапова к девушке, нет, и не любви Высоцкого к Конкину, а любви Жеглова и Шарапова, человеческой любви. Не мужской, а обычной человеческой. Правомерен такой взгляд художника? Абсолютно правомерен. Да, это другой взгляд, не общий. Люди из поколения в поколение смотрели на объект и видели одно и то же. Потом приходит художник и говорит: ни фига, все другое. И если он убедительно сказал это, тогда человечество начинает смотреть на то же самое по-другому. Что вращается, Солнце вокруг Земли или Земля вокруг Солнца? В задачи современного искусства входит не описание реальности, а постоянное переосмысление. Другое дело, почему российское общественное мнение так все буквально воспринимает. Мне непонятно, когда уже немолодые люди, видя голую женщину, говорят, что это порнография, и что это нельзя показывать детям. Совет тут всегда один, надо всем учиться, получать образование. Получается, что современный художник больше знает, и общество его не догоняет. Так ведь и на Рубенса можно посмотреть и сказать, что там голые, жирные, мерзкие бабы. И еще начать думать, как от них воняет. Можно ведь и так смотреть.

PRS: А кто формулирует задачи современного искусства? Кто на себя берет такую ответственность?

Д.В.: Часть публики, которая высказывается негативно, она ничего не делает. Только в "Живом журнале" треплется. Не было бы "ЖЖ", были бы кухонные разговоры. А вот процент людей, которые после разговоров идут писать стихи, сочинять музыку, рисовать картинки, весьма невелик. Основная масса занимается болтовней. И эти люди предъявляют претензии, что некая группа захватила артистическое пространство. Так вот, эта группа появилась в 70-е годы. Была сформулирована художественная общность. Культуролог Борис Гройс назвал это "московский романтический концептуализм". Позже, в перестройку, появился "Клуб авангардистов", в котором я состою. Это такое же художественное объединение, как "Бубновый валет" или Союз художников Москвы. Если не нравится, создайте другой кружок, какое-нибудь "Атомное православие".

PRS: Их тут же начнет отлавливать прокуратура.

Д.В.: Вместо того, чтобы ловить реальных воров и убийц. Некомпетентные люди, не умеющие работать, ищут, на чем бы отыграться. Одни начинают предъявлять претензии к художникам, другие к интернетчикам.

PRS: И тут, конечно, должно всплыть страшное слово "цензура".

Д.В.: Отличие нынешней ситуации от ситуации 90-х в том, что сейчас, задумывая какой-либо проект, ты отчетливо понимаешь, с какой стороны тебе могут дать по башке. Мы недавно отбирали с Гельманом и Гройсом картинки для "Евангельского проекта", это иллюстрации к евангелию с новостных лент, то есть - Бог во всем. И нам понятно, за что и кто будет до нас дотягиваться. Но пока нет такого, что я хотел бы нарисовать, а мне нельзя. Впрочем, в свое время я придумал картину, которую нарисовать нельзя – «Березовский в Третьяковской галерее на "Троице" Рублева вырезает слово из трех букв». То есть нарисовать можно, выставить нельзя. Убили бы сразу несколько организаций. Если я сейчас на улице подойду к милиционеру и скажу ему, что он козел, я должен понимать, что да, это мое право - высказываться, но надо и понимать, что со мной будет после этого высказывания. То есть, я должен нести ответственность за высказывание. И если оно такое, что мне засветили по роже, пускай дальше разбирается суд. Подсудно ли мое высказывание? Виноват ли человек, мне в табло засветивший? Было ли состояние аффекта у той или другой стороны? И еще. Исламисты стали разбираться с датскими карикатурами, а вот были ли наказаны люди, громившие чего-то там по этому поводу. Если я считаю, что нечто, нарисованное или написанное, оскорбление, я пошел в суд. Вот вопрос к министру Соколову, почему если он узрел порнографию, то не пошел в суд? Не работает российское законодательство, подай в Страсбург. Соколов этого не делает. Как и возмущенные карикатурами погромщики. Почему обвинения нам предъявляются в газетах и интернете, а не в суде?

PRS: Интерес к культурной российской жизни начинается в мире тогда, когда начинают мелькать тени тоталитаризма? Так?

Д.В.: Российского присутствия в мире нет вообще. В Париже, Нью-Йорке, Лондоне, где угодно, ты оглядываешься и не видишь ничего, сделанного нами. Исключение - баллистические ракеты и автоматы Калашникова. Поэтому любое искусство, исходящее из наших Пенатов, вызывает интерес. Вызывает интерес все, что ни мэйд ин стэйтс или мэйд ин чайна. Точно так же, как русское искусство, европейцев волнует интеллектуальная деятельность на Кубе или в Северной Корее, она волнует. Потому что им кажется, что там, кроме диктаторов, ничего нет. Значит, может что-то вызреть неординарное. У нас вот созрело современное искусство, и они дивятся.

Дмитрий Сучков